|
СРЕДА
ОБИТАНИЯ
«В одиночестве каждый
видит в себе то, что он есть на самом деле».
Шопенгауэр.
-
Не забудь отправить мне смс сразу, как только сядешь в самолет. Вдруг
кто-нибудь приклеит жвачку на рельсы, и поезд застрянет на мосту через Эресунн,
как в прошлый раз, когда я тебя встречал из Копенгагена - улыбаясь одними
глазами, сказал Бьёрн.
До
отправления оставалось меньше минуты, все уже было сказано, и Алёна, махнув
рукой на прощанье, еще раз напомнила о необходимости поливать цветы, если Бьёрн
хочет, чтобы они продолжали украшать его квартиру в ее отсутствие.
Он дотронулся кончиками пальцев правой руки до
виска и ответил:
-
Да, мэм!
Створки
дверей медленно поползли навстречу друг другу и тихо сомкнулись. Поезд неохотно
двинулся вдоль перрона, а через полминуты появился контролер, проверил Алёнин
билет, и с этого момента она физически почувствовала, как рвется связь с миром,
в котором она провела последние две недели.
История
эта началась почти год назад, когда неизвестный ей тогда шведский бизнесмен и
по совместительству поэт попросил Алёну через их общую знакомую сделать серию
переводов его стихотворений на русский язык для литературного журнала. Своей
подруге Алёна отказать не могла, а потому написала Бьёрну о своем согласии. В скором времени
между ними завязалась не только деловая,
но и нежнейшая личная переписка, инициатором которой стал Бьёрн. Это было
общение двух людей, отчаянно флиртующих друг с другом на бесконечных просторах
всемогущего Интернета. Неизвестно, сколько
бы это продолжалось, если бы Бьёрн, склонный к авантюрным приключениям и
куртуазным похождениям со времен учебы в университете, не предпринял
конкретного шага для удовлетворения своего интереса. Его съедало вполне
понятное любопытство скандинава, наслышанного о таинственной русской душе.
Алёна его к себе в душу не пускала. А попасть туда ему хотелось до дрожи.
Женщины в его жизнь входили и уходили из нее по-разному. Одинаковым было лишь ощущение пустоты и одиночества после
каждого расставания, которое продолжалось недолго, и пустота вскоре заполнялось
новыми отношениями и эмоциями. Этот процесс в какой-то момент принял характер
цикличности, и Бьёрн уже было привык к мысли об однообразии отношений между
мужчиной и женщиной, когда в его жизни появилась Алёна. Да, она была всего лишь
очередным флиртом, как думал он в начале их отношений, но потом неожиданно для
себя самого понял, что до смерти хочет ее увидеть в реальной жизни. Это
открытие повергло его в шок, так как он привык контролировать все, что
происходит вокруг него, но это состояние не поддавалось никакому контролю. В
нем проснулся почти подростковый интерес к этой необыкновенной женщине, чья
легкость и незащищенность ставили его прагматичный ум в тупик.
Виртуальный
роман закончился реальным после того, как шведский Казанова купил Алёне билет и
предложил остановиться у него в пентхаусе
на неделю, назвав совместное проживание «испытательным сроком».
Время
пролетело стремительно в приятном флирте, взаимных реверансах и всевозможных знаках симпатии. При этом каждый
осторожничал и был сам по себе, как будто шел по минному полю и боялся
подорваться. Но это хождение не было лишено изящности и грациозности, а потому,
где бы они ни появлялись вместе, они неизменно обращали на себя внимание и
производили впечатление вполне благополучной пары.
Недели
оказалось недостаточно для окончательных выводов с обеих сторон, и было решено
продолжить эксперимент, увеличив в следующий раз его срок ровно в два раза. Оба
хотели понять, насколько им комфортно вместе в новых столь неожиданно
сложившихся для обоих обстоятельствах.
Временами
Алёне казалось, что он живет в параллельном мире и наблюдает за ней, как за
инопланетянкой, приятной, но понятной не больше, чем Алёне суть холодного
ядерного синтеза. Так пролетал день за днем, когда Алёна поняла, что
категорически не может спать в одной кровати с мужчиной всю ночь. Его
присутствие мешало ей уединиться и сосредоточиться на сне, на своих ощущениях,
полученных за день, и расслабиться эмоционально. Она чувствовала постоянный
отток энергии из своего хрупкого тела и перекачивание ее в тело мужчины,
лежащего с ней в одной кровати.
Ей
было приятно находиться с ним рядом но, как всякой творческой личности, ей временами
просто необходимо было уединение. Она в нем нуждалась, как отшельник в келье,
где можно было привести свои мысли и чувства в порядок, помедитировать и
пополнить растраченную за день энергию.
Этого
Бьёрн никак не хотел или не мог понять.
Каждую
ночь приблизительно в два часа Алёне приходилось как можно тише покидать спальню и спускаться
со второго этажа вниз по отчаянно скрипящим ступенькам. Там внизу она устраивалась до утра на небольшой
софе веселой расцветки и чувствовала себя маленькой девочкой, забытой
родителями на скамейке в парке.
Бьёрн
был джентльменом, а джентльмены, как известно, не меняют своих привычек. Кое-что,
справедливости ради надо сказать, он все же поменял, за что Алёна была ему
бесконечно благодарна – например, отключил радио, которое начинало орать на
весь дом ровно в шесть часов утра.
Шведский
шовинизм Бьёрна скорее забавлял ее, чем раздражал. Воспитание и образование открывало Алёне
двери в любые дома людей различных положений и рангов, так что дом Бьёрна не стал в этом смысле для нее
исключением. Космополитизм был ее сильной стороной, и наступил момент, когда,
встретив Бьёрна, она поняла, что ей все
равно, где жить, главное – с кем.
Это
и была основная причина, по которой Алёна приняла приглашение шведа. Надежда
найти свою вторую половинку умирает в женщине – а Алёна была именно ЖЕНЩИНОЙ –
вместе с ней. Эта надежда не имеет ни возраста, ни национальности, ни страны
проживания. Она просто витает в воздухе, вселяясь в одинокие души, и заставляет их совершать подвиги во
имя любви.
За
этими размышлениями Алёна едва не проехала нужную остановку, выскочила из
вагона в последнюю минуту и оказалась в копенгагенском международном аэропорту.
Она продолжала механически делать то, что уже делала много раз: прошла досмотр
багажа, регистрацию и паспортный контроль. Купила подарки в Дьюти Фри, снова и
снова прокручивая в голове события последних дней. Она никогда не была сильна в
анализе ситуации, а скорее полагалась на свои ощущения. Ошибалась она редко.
Неожиданно
Алёна подумала о том, как в этом мужчине уживаются два совершенно разных
человека. Один из них был остроумен, ироничен, сексуален и щедр. Казалось, его
обаяние не знает границ. Он мог рассмешить до слез, загипнотизировать или
просто создать атмосферу абсолютного счастья. Другой человек был жестким, если
не сказать жестоким, грубым и властным, Он поглощал Алёну, как черная дыра в
космосе, парализуя ее волю и заставляя выполнять все, что ему было нужно, и тогда Алёне хотелось сжаться в комочек и
исчезнуть.
Алёна
категорически не выносила никакого давления. Ни за какие деньги. Личная свобода
для нее была превыше всего. В мужчине она уважала личность и ждала такого же
отношения к себе. Бьёрн, похоже, перестал видеть в ней самостоятельную женщину
с той самой минуты, как она поселилась у него в доме. Он был любезен и
внимателен, но ровно настолько, чтобы показать свои хорошие манеры. По сути, он
был абсолютно доминантен по отношению к Алёне,
даже когда приносил ей кофе в постель. Он был ХОЗЯИНОМ не только в своем доме,
но и в ее жизни, как ему казалось или хотелось, а этого Алёна принять никак не
могла. Сначала она робко пыталась ему объяснить, что женщина тоже человек. Ее
не услышали. Тогда она проявила настойчивость и прямо сказала об этом Бьёрну.
Он просто пропустил ее слова мимо ушей. Эта женщина живет у него, он ее кормит,
поит, дарит ей подарки, значит, она уже не принадлежит себе, рассуждал он. Ему
были непонятны ни томления Алёны о чем-то неопределенном, ни загадочная печаль
в ее глазах без видимой для него на то причины. Жестко структурировав свою
жизнь, он теперь пытался сделать то же самое с жизнью Алёны. Она недоумевала –
где же пресловутая шведская демократия в семейных отношениях? Где уважение к
внутреннему миру женщины и обращение с ней, как с равной? Его величество
мужчина оставался его величеством, не зависимо от национальности.
В
это же самое время Бьёрн никак не мог понять, чего ей еще надо - ведь рядом с ней был богатый мужчина с
положением в обществе.
Разрываясь
между Шопенгауэром и Ницше, Алёна пыталась выработать некую среднюю линию,
когда личная свобода мирно сочетается с мужским шовинизмом – ей хотелось
остаться с Бьёрном, но это было непросто. В голове прочно сидела фраза
Шопенгауэра:
-
Одиночество есть жребий всех
выдающихся умов.
Алёна
вдруг неожиданно для себя самой подвергла сомнению выдающиеся способности
своего ума. Так ли это? И есть ли у нее этот самый ум вообще? Или это ее
фантазия, желание, которое она однажды приняла за действительность?
Иррационализм
был сутью всего, что делала Алёна. Это был диагноз, и она с ним жила, как
неизлечимый больной.
Она
не разделяла мнение Шопенгауэра о том, что наш мир - худший из миров. Бьёрн в
сегодняшней ее жизни был определенно радостным моментом. А хотелось, чтобы он
стал вечностью.
Алёна
чувствовала себя Фемидой, только очень несчастной, так как на одной чаше весов
было ее ЭГО, а на другой ЧУВСТВО. Чаши то и дело меняли свое положение, пока, в
конце концов, Алёна не стала подыгрывать чаше с чувством. В отличие от Фемиды,
ее глаза были закрыты совсем по другой причине - уж очень ей хотелось устроить
свою жизнь и закончить поиск спутника. Был ли Бьёрн в нее влюблен? Скорее нет,
чем да, по Алёниным ощущениям. Был ли он по отношению к ней ироничным? Еще
каким! А его надменность приводила ее в унынье. Может ли он сделать ее жизнь
счастливой и комфортной, пытаясь полностью ее подчинить?
Да!
Да! - вдруг прокричала она в отчаянии, и
ей уже почти удалось себя обмануть, когда
самолет медленно пошел на посадку, и старина Ницше, словно напоследок
прошептал Алёне прямо в самое ухо:
-
Если долго всматриваться в бездну -
бездна начнет всматриваться в тебя.
Вскоре
внизу огнями засветилась Москва. Алёна заказала по телефону такси, быстро
получила багаж, прошла паспортный контроль и через час с небольшим уже
открывала дверь в свою квартиру. Замок чуть слышно щелкнул, и дверь подалась
внутрь. Алёна с наслаждением вдохнула знакомый запах родного дома. Включенный
свет залил теплом опустевшее на время жилище, и оно снова наполнилось жизнью.
Взгляд Алёны упал на рамку, висевшую на стене. За стеклом был лист бумаги, а на
нем отпечатанное электронное письмо,
присланное Бьёрном в самом начале их отношений. Всего несколько месяцев назад
он написал ей следующее:
-
Любимая, я не знаю, какие мужчины пересекали дорогу твоей жизни, но у меня нет
ни малейшего намерения тебя обидеть или причинить тебе боль, быть по отношению
к тебе ироничным или командовать тобой или сделать что-либо, что могло бы тебя
огорчить. Ты – замечательная женщина, и я хочу быть с тобой, чтобы сделать твою
жизнь комфортной и приятной. Пожалуйста, верь мне. Мы идем с тобой по дороге в
будущее, и это будущее может быть прекрасным.
Люблю.
Автор
выражает благодарность бортпроводникам рейса 216 Копенгаген-Москва от 30 января
2011 года, любезно предоставившим два листа бумаги, на которых и был написан
этот рассказ за время полета.
| 
